Но вот, наконец, мучительная тряска прекратилась и долгий путь был завершен, хотя он уже казался лису, как, впрочем, и его новому владельцу, сидевшему рядом с возницей, нескончаемым. Фургон остановился у железнодорожной станции — маленького деревянного здания, выкрашенного красной краской, рядом с которым высилась водокачка. Здесь незнакомец дал Рыжему Лису воды, а также увесистый кусок мяса и с любопытством смотрел на своего пленника, но установить с ним дружественные отношения даже не пытался. В отличие от Мальчика он и не помышлял приручить лиса или хотя бы смягчить его дикий нрав. Примерно через час к станции с грохотом и шумом подошел поезд. Рыжий Лис, в ужасе прижимаясь к прутьям клетки, не мог отвести от него очумелых глаз и считал, что наступил конец мира. Когда чудовище прошло мимо и, затихнув, остановилось, лис дивился тому, что он все еще жив; но он дрожал и трепетал так, что его еле держали ноги. Лис почти и не заметил, как клетку подняли и сунули внутрь чудовища — через минуту его подхватил какой-то вихрь, кругом залязгало, загрохотало, лиса понесло с такой быстротой, что к горлу подкатывала тошнота. За целый день путешествия лис не мог себя заставить прикоснуться к воде или пище. Потом он, видя, что все люди вокруг него живы и довольны и что чудовище не причиняет ему никакого зла, мало-помалу обрел свою обычную невозмутимость и отвагу. Пока лис приходил в себя, минул второй день путешествия, а когда он освоился с положением уже по-настоящему, поезд вдруг остановился и лиса с его клеткой вытащили из вагона. Затем клетку вновь поставили в фургон и вновь началась тряска по проселочной дороге: сперва ехали мимо странного скопления домов, которые, будто елки или пихты, тесно жались друг к другу, потом по живописной местности, где меж разных построек было множество садов и огородов, потом выбрались в открытое поле — там виднелись и пастбища, и болота, и покрытые лесом холмы. Но вот фургон остановился перед фасадом внушительного красного дома — несколько человек стояли у крыльца здания и перебрасывались веселыми шутками; неподалеку рыли копытами землю оседланные лошади. Клетку с лисом сняли с фургона, стоявшие у крыльца люди, заслышав, что привезли обещанного зверя, подошли к клетке, и владелец Рыжего Лиса принялся с жаром расхваливать его достоинства и красоту. Восхищенные охотники тоже не скупились на похвалы.
— Ну, если у него такие же чудесные мозги, как и шкура, то в клубе «Веселых Ручьев» будет занятная охота! — сказал один из охотников.
— Ты только глянь, какие у него проницательные, хитрые глаза! — отозвался другой. — Будь уверен, котелок у него варит. Прежде чем мы повесим этот пышный хвост на стенку, нам придется погоняться за ним не один раз!
— Клянусь, я был бы рад, если бы он обвел нас вокруг пальца и скрылся! — сказал третий. И когда в ответ на эти несколько сентиментальные для охотника слова поднялся протестующий ропот, он добавил: — Ну, как вы не поймете? Если этот дивный канадец оставит после себя потомство, это будет огромным благом для улучшения породы наших лис, а значит, благом и для клуба и для всего нашего спорта в целом.
Такая мысль нашла своих сторонников — они соглашались, что было бы разумно оставить лиса в живых для улучшения породы, но большинство твердило свое: через несколько дней, во вторник, как уже намечено, состоится большая охота, и пусть тогда судьбу канадского лиса решает слепой охотничий случай. На прошлой охоте в «Веселых Ручьях» собаки порядком опозорились и теперь с охотничьего участка наверняка сбежала уже последняя лиса. Охотники настойчиво требовали, чтобы их не лишали любимой забавы, и дело было решено.
Тут же на лужайке перед охотничьим клубом клетку повернули на бок и открыли. Лис выпрыгнул из нее с такой стремительностью, будто его выбросила пружина. Прямо перед ним расстилался ровный луг, за которым виднелась кленовая рощица. По другую сторону здания, у дороги, лис заметил бугристое, заросшее кустами и деревьями большое поле. Это был прямой путь к спасению, но лис заподозрил в нем ловушку. Он мгновенно кинулся назад, к наблюдавшим за ним охотникам, проскочил меж ног одного из них, метнулся под брюхо ближайшей лошади, нырнул в густые кусты рододендронов у дороги и скрылся из виду прежде, чем охотники сообразили, что им делать.
Человек, привезший Рыжего Лиса из Канады, лишь горделиво улыбался.
— Видали вы когда-нибудь такого проворного лиса? — с изумлением спросил один охотник.
— И такого сообразительного? — добавил другой.
— Да, Мак, твой лис всем лисам лис! — похвалили они владельца.
— Если этому лису повезет, — задумчиво сказал охотник, предлагавший отпустить его на волю, — то, право же, порода наших лисиц будет отныне куда лучше.
Глава XVIII
Неугомонная свора
Места, в которые попал теперь Рыжий Лис, ему очень нравились; вырвавшись на свободу, он с наслаждением дышал сладким прохладным воздухом, кровь его бурно ходила по жилам. Тосковать по суровому северу и глухим лесам Рингваака у него не было времени. Лис укрывался в тенистых зарослях; рядом тянулись болота, темнели длинные узкие перелески, где вместо любимой тсуги и пихты росли жесткие, высокие и очень стройные кедры, виднелись зеленые, обнесенные каменными стенами лужайки и усеянные валунами пастбища с извилистыми изгородями, которые так напоминали лису фермерские поселки на родине. Тут и там были разбросаны каменистые холмы, на них росли в большинстве своем незнакомые лису деревья, меж холмов, сильно извиваясь, протекал узкий, но глубокий ручей; ручей этот впадал в пруд, на котором, как предполагал лис, должны были водиться дикие утки. Забравшись на камень, венчавший самый высокий холм, и обозрев раскинувшееся под ним урочище, лис убедился, что вокруг сплошной цепью стоят поселки и деревни: из труб в деревнях поднимался дым. Однако за этими людскими поселениями, далеко на северо-западе, виднелась лиловая гряда гор — они казались такими же дикими и глухими, как родной Рингваак. Лису пришло в голову сейчас же направиться к тем лиловым горам, ибо кольцо деревень и селений, окружавшее его укрытие, было слишком уж плотным. Но это мимолетное желание тотчас же у него угасло. Ведь в нынешних своих владениях лис нашел столь много поистине хорошего, что чем-то другим можно было и пренебречь. Выискивая дичь — а она водилась здесь в изобилии, — лис за три дня тщательно обследовал всю местность до последнего ярда. Врагов, которые обнаруживали бы злые намерения, лис тут не видел, а люди, околачивающиеся подле охотничьего клуба, вели себя спокойно и ничем лису не досаждали.
